ТЕРРОРИСТ-ТРОГЛОДИТ ТРОЩАНСКИЙ И «ЧЁРНАЯ ВЕРА»

В учёных спорах и сварах иногда случаются удивительные казусы - вплоть до попыток фальсификации фактов, переходящих - если уж и не в откровенное негодяйство, - то, пожалуй, в субъективную предубеждённость. В этом смысле не повезло «таттинско-черкёхскому» узнику, вечному ссыльнопоселенцу Василию Трощанскому - автору знаменитой книжки «Эволюция чёрной веры (шаманства) у якутов» (Казань, 1902). Книгу эту - ценный исторический источник - в период господства тенденциозной советской историографии (и после) не переиздали. Возможно, само название «Чёрная вера» кое-кого впечатляло, склоняя к негативному, некритическому восприятию? Откровенно говоря, автор сих строк, перелистывая потрёпанные страницы «Чёрной веры», так и не понял: а собственно, что в ней плохого, опасного, зазорного? Тем не менее, приведём конкретный пример субъективизма, проявленного в адрес Трощанского со стороны небезызвестного этнографа Гавриила Ксенофонтова. Ему, автору монографии «Уранхай Сахаллар», явно претил тезис о том, что шаманизм - это «чёрная вера».

Этнолог Гавриил Васильевич Ксенофонтов не столь полемизировал с содержанием «Чёрной веры» по вопросам этногенеза, религиоведения, истории, сколь вообще поставил под сомнение авторство Трощанского. Самое интересное, он, этот, Г.В. Ксенофонтов, идёт дальше в своей недоброжелательной неприязни. Он объявляет Трощанского не существующим (!). Цитируем: «Трощанский» - не фамилия подлинного автора названного выше сочинения, а литературный псевдоним другого лица, которое по разным соображениям не захотело объявить своё авторство. Устанавливать личность псевдо-Трощанского в данный момент мы считаем излишним» [Ксенофонтов Г.В. Урааннгхай-сахалар. Очерки по истории древней истории якутов. Т.1, 1-я кн. - Якутск: Нац. издательство РС(Я), 1992. - с.95].

Таким образом, проблема для местной историографии решалась просто и бесхитростно: нет человека - нет проблемы. Неудобного автора можно объявить несостоятельным, а его взгляды ошибочными. Но тогда, ежели ты такой умный, бери на себя труд доказывания неправоты взглядов оппонента. Ксенофонтов же поступил ещё проще и бесхитростней: облыжно объявил своего знаменитого предшественника несуществующим! Как говориться, нет человека - нет проблемы. Такой нахальной прыти доселе не видало российское научное сообщество.

Личные мотивы Г.В. Ксенофонтова вполне прозрачны. Он не скрывал своих амбиций, претендуя на особую роль «первопроходца». Рекламируя свою книжку «Ураангхай-сахалар», утверждал о себе в третьем лице: «Автор впервые приступил к разработке вопросов древней истории якутов и к систематическому собиранию фольклорных источников (героического эпоса) в течение 1920-1922 гг.». Эти же несправедливые слова, без тени сомнения и критицизма бездумно повторил в своём предисловии к книжке нынешний директор Института гуманитарных исследований АН РС(Я) В.Н. Иванов: «Автор впервые приступил к разработке вопросов древней истории якутов…».

Но как же подобное возможно - «впервые»? Впервые в своей жизни? Или «впервые» - по отношению к своим предшественникам? Неужели, до Г.В.Ксенофонтова не было исследователей? Тогда не понятно, почему в предисловии книги т.н. «псевдо-Трощанского» профессор Н.Ф.Катанов имел смелость утверждать нечто противоположное. Цитируем: «Изследованiем верованiй у якутовЪ занимались многiя лица, напр.: профессор МерокЪ - 1806 г., князь КоcтровЪ - 1878 г., ГороховЪ - 1882 г., Н. ПрипузовЪ - 1884 г., Приклонскiй - 1886 г., Виташевскiй - 1890 г., Серашевскiй и другиiя, указанныя вЪ примечанiях кЪ сочиненiю В.Ф. Трощанскаго, но обстоятельнее всехЪ шаманство у якутовЪ изследовалЪ и описалЪ нашЪ авторЪ».

Походя и весьма лукаво Г.В. Ксенофонтов отказывает «псевдо-Трощанскому» в праве являться автором гипотезы об «урянхае-туркестанской» прародине якутов, некритически приписывая эту гипотезу Д.А. Кочневу, труд коего «Очерки юридического быта якутов» увидел свет лишь в 1899 г. (т.е. через год после смерти Трощанского).

Так кто же он такой, этот «псевдо»-Трощанский? Существовал ли на свете человек с таким именем и фамилией? И если да, то имеем ли мы право, вслед за Г.Ф. Ксенофонтовым, посмертно осуществлять интеллектуальную кражу у покойного? И для чего, во имя славы кого (тех, кто пришёл уже после Трощанского?) «должны» эту кражу молчаливо одобрять? Не правда ли, интересный момент? Вот этим-то вопросам мы и посвятим настоящую статью.

Трощанский Василий Филиппович (Жуковский). Подпольная кличка «Мартышка». (07.03.1845-27.01.1898) - Место рождения: г. Оргеев Бессарабской губернии. Социальное происхождение - дворянин. Его родители: Филипп Тимофеевич Трощанский (отец) - чиновник-канцелярист Оргеевского уездного казначейства; мать - Мария Ивановна. Их сын Василий по окончании Кишинёвской гимназии (ок.1863-64), выдержав вступительные экзамены, зачислен студентом Санкт-Петербургского Технологического института (1863-67). Упомянутое учебное заведение являлось рассадником нигилизма и опасных умонастроений: выйдя оттуда, многие молодые специалисты оказались впоследствии опаснейшими государственными преступниками. Внутриполитическая обстановка того времени в России была крайне напряженной: 1866 г. (4 апреля) - покушение Митьки Каракозова на императора Александра II. В 1867 г. (25 мая) - покушение Антошки Березовского на Александра II в Париже, студенческие волнения и бесчинства (1868-69 гг.), подстрекаемые преступной нечаевско-бакунинской заговорщической организацией, называющей себя «Народной расправой» во главе с особо опасным преступником Сержем Нечаевым, удравшим в Швейцарию. Эти и многие иные нелепые события самым неблагоприятным образом отложились на мировосприятии впечатлительного юноши.

Молодой студент Вася Трощанский стал одним из убеждённых пропагандистов опасной народовольческой ереси. Более того, вместо того, чтобы штудировать высшую математику и сопромат, он занялся чтением подрывной литературы: «Катехизис Революционера», «Программа революционных действий», прокламациями «Постановка революционного вопроса», «Студентам университета, Академии и Технологического института» и прочим вздором. Итогом изучения вышеупомянутого чтива стало написание им циничной по своей дерзости прокламации, возбуждающей умы добропорядочных подданных Российской Империи. Слава Богу, автор был немедленно обнаружен и арестован в 1867 г. Как следствие, справедливый приговор Судебной палаты, а именно: один год тюремного заключения. Сам факт заключения Трощанского в Петропавловскую крепость не только не послужил для него уроком, надлежащим предостережением, но даже и напротив: вместо того, чтобы искренне раскаяться в содеянном, Трощанский, опьянённый первыми попытками буржуазных реформ «сверху», возомнил себя «крутым» революционером, мечтающим сокрушить монархию. Ещё бы, в Петропавловской крепости, куда он был первоначально заключён, находились в разное время такие опасные государственные преступники: Михаил Александрович Бакунин (1851); Дмитрий Иванович Писарев (1862-66); Николай Гаврилович Чернышевский (1862-64); ишутинец Дмитрий Владимирович Каракозов (1866г.), князь-анархист Петр Алексеевич Кропоткин (1872-76), легендарный террористический «бес» Сергей Геннадьевич Нечаев (1873-82); идеолог терроризма Петр Никитич Ткачёв (1886).

Всё-таки, в 1868 г. к Трощанскому было проявлено великое снисхождение. После написания им в Петропавловской крепости работы «О роли представительных учреждений в развитии революционного движения» (опубликовано с запозданием в 1880 г., СПб) его отправляют на высылку, в Вятку. Далее - под надзор полиции в Курск. Но там он повёл себя очень плохо. Поэтому его отправляют в Орёл, как неблагонадёжного. Но в 1874 г. гремит на всю Россию так называемый «процесс 193-х» (1977 г.), «дело Кибальчича». Трощанского «за вредное влияние на учащихся» выслали в Пинегу. Но и там он оказался опасен, издеваясь над добропорядочными властями и подстрекая незрелую молодёжь к вольнодумству. Поэтому его отправляют в Холмогоры - в самую дыру, на «Русский Север». Он мнит себя великим революционером и не желает угомониться.

Воодушевленный покушением Верочки Засулич (24.01.78 г.) на Фёдора Фёдоровича Трепова, петербургского градоначальника, В.Ф. Трощанский, обзаведясь фальшивым паспортом, поправ правила поведения ссыльнопоселенца, бежит из Холмогор в столицу. Добравшись до Санкт-Петербурга, он переходит на нелегальное положение, становится в 1878 г. одним из основателей народнического конспиративного кружка т.н. «Троглодитов» [т.е. «пещерных людей» - название по аналогии с «вольными каменщиками» - карбонариями Дж. Гарибальди (1807-1882)].

Именно на базе злочастного кружка «Троглодитов» вскоре произошло размежевание с лидерами «Народной воли» и образовано террористическое общество «Земля и Воля», мечтающее о покушениях и убийствах. Трощанский, таким образом, входил если не в руководящую головку, то в ближний конспиративный круг экстремистской социально-революционной партии «Земля и Воля». По некоторым данным, состоял членом т.н. «Большого Совета». В его распоряжении находилась конспиративная квартира, где хранится оружие и боеприпасы, а также химические ингредиенты для подготовки взрывчатых веществ для бомбистов. «Троглодиты» передали обществу и свою типографию, посредством которой первые террористы стали издавать так называемый «Листок «Земли и воли» - своего рода приложение к одноименной нелегальной газете. «Землевольцы» не скрывали своих человеконенавистнических намерений действовать по методикам Вильгельма Телля и Шарлотты Корде, т.е. перешли к прямому террору - политическим убийствам, которые они цинично называли «неопартизанской борьбой».

Посредством агентурной контрразведовательной работы В.Ф. Трощанский завербовал писца канцелярии полицейской части в Санкт-Петербурге Александра Жданова, осуществлявшего хищение секретных документов полиции с последующей их возмездной передачей (за деньги) революционерам. В октябре 1878 г. А.И. Жданов был арестован и на допросах дал откровенные признательные показания против находящегося в розыске Трощанского.

20 апреля 1879 г. состоялось 3-е покушение на императора: питерский мерзавец-студент Александр Соловьёв стреляет в Александра II.

В мае 1879 г. т.н. исполком «Земли и Воли» принял решение сформировать особую группу спецназна под названием «Свобода или смерть», т.е. перешли от слов «к делу». В группу вошло 15 человек (впрочем, Трощанский не упоминается). В августе 1879 г. исполком «Народной воли» принимает решение о подготовке покушения на императора.

Самая громкая акция «неопартизан», которая буквально потрясла всю Россию - злодейское убийство Николая Владимировича Мезенцева (1827-78), который, находясь в чине генерал-адъютанта, занимал ответственные посты: ранее начальник штаба корпуса жандармов с 1864 г., управляющий III Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, с 1876 г. - шеф жандармов.

Василий Трощанский был арестован 31 октября 1878 г. именно по подозрению его в деле об убийстве генерала Мезенцева. После широкомасштабных арестов и скрупулёзного дознания (следствием руководил очень объективный человек - А.А. Лопухин) состоялся, наконец-то, судебный процесс, на коем Василий Трощанский шёл по одному делу с подозреваемыми Адрианом Михайловым и доктором Орестом Эдуардовичем Веймаром. Причастность Михайлова и Веймара подтвердилась в последующих мемуарах. Непосредственные исполнители убийства - народовольцы Сергей Кравчинский, а также прикрывавший его револьверным огнём нелегал-террорист Александр Баранников - скрылись от следствия на бричке (крытом «шарабане»), куда был запряжен рысак по кличке «Варвар», принадлежащий Веймару - ещё раньше именно на «Варваре» было осуществлено 30 июня 1876 г. дерзкое бегство князя Кропоткина из Николаевского тюремного госпиталя [Кропоткин П.А. Записки революционера. - М.: Моск.рабочий, 1988; Каменский Ф. Повесть о легендарном «Варваре» // Неделя. 1976. №36].

Санкт-Петербургским военно-окружным судом 14 мая (по другим данным - 24 мая) 1880 г. Василий Трощанский, Адриан Михайлов, Орест Веймар, Мария Коленкина (при аресте оказала вооруженное сопротивление!), А.Малиновская и другие были приговорены к 10 годам каторжных работ др.

Наказание было суровым, но справедливым. Дело в том, что именно убийство Мезенцева вынудило Александра II, учитывая требования возмущенной общественности, подписать высочайшее повеление от 8 августа 1878 г.:

«1) лиц, подлежащих высылке в административном прядке по обвинению в государственных преступлениях, ссылать преимущественно в Восточную Сибирь;

2) сосланных под надзор полиции в губернии Европейской России за побег или покушение на оный наказывать ссылкою в Якутскую область...»

Суровость приговора оправдывалась также и тем обстоятельством, что незадолго до этого (5 февраля 1880 г.) произошла очередная подлая террористическая акция: в караулке Зимнего дворца - кровавый взрыв бомбы террориста Стёпки Халтурина.

Василий Трощанский вместе со своими подельниками отбывал наказание на каторге (1882-86) - Карийская политическая тюрьма, Нерченские каторжные работы. Очень жалко, например, что доктор Веймар, не выдержал испытаний: скончался от скоротечной формы туберкулёза по прибытии на каторгу. Причём, многие обстоятельства этапирования Трощанского и его сотоварищей до сих пор не изучены. По железной дороге их, наверное, довезли лишь до Нижнего Новгорода, а далее топали «в народ» в кандалах, на баржах, редко на подводах, через Томск и т.д. Таким образом, собственно на Кару - филиал Нерчинской каторги - Трощанский попал не сразу, а лишь через 2 года (т.е. в 1882 г.) и находился там очень смешной срок: предположительно, лишь три с небольшим года - с 1882 по 1886 г., а не 10 объявленных ему лет.

Разумеется, каторжная политическая тюрьма на р. Каре - не являлась курортом. «Ранее карийский режим не был так откровенно рассчитан на последовательное умерщвление узников, как петропавловский и шлиссельбургский, но с 1880 г., как только на Кару начали поступать народовольцы, он тоже стал очень жестоким. 20 сентября 1880 г. министр-«полуимператор» М.Т. Лорис-Меликов сообщил генерал-губернатору Восточной Сибири Дмитрию Гавриловичу Анучину новую инструкцию, согласно которой каторжанам запрещалась всякая переписка, все они (не только на работе, но и в камерах) должны были оставаться «всегда в оковах», а «в чрезвычайных случаях, как-то явного сопротивления, замыслов к заговорам, буде никакие благоразумные меры не будут достаточны, заведующий ссыльно-каторжными может употребить холодное и в самой крайности огнестрельное оружие, не ответствуя в таком случае за убитых и раненых» [Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. СПб., 1906. С.203.]. На наш взгляд, цитируемый американский автор Джордж Кеннан сгущал краски.

В конце 1886 - начале 1887 г. Василию Филипповичу Трощанскому изменили меру пресечения, определив на вечное ссыльное поселение в одно из самых интересных мест - в Якутскую область, так сказать, в полном соответствии с пунктом №2 высочайшего императорского повеления от 08.08.1878 г. Вероятно, уже в конце 1886 г. Трощанского освободили из каторги, определив на жительство во II-й Жексогонский неслег. Но, по всему видно, что официальные якутские власти, включая и якутского губернатора Константина Николаевича Светлицкого, попустительствовали преступнику. Дело в том, что впоследствии, Трощанский был переведён в III-й Жексогонский наслег. В самом деле, для ссыльно-поселенцев селеньице Черкёх являлось не столько глухоманью, сколько важной транзитной точкой Охотского тракта (223 км от Якутска). Именно через этот населённый пункт можно было обмениваться хоть какой-то информацией с внешним миром (через Якутск и Охотск). Кроме того, именно в III-м Жексогонском наслеге Бутурусского улуса Якутской области концентрировалось основное кубло из ссыльно-поселенцев. Томясь от невероятной скуки, они отчаянно хотели общаться друг с другом, чтобы не сойти с ума. Каждый вновь прибывший преступник-каторжанин, и не только из уголовников, но и из политических, был им крайне интересен. Так образовалась своего рода «этнографическая» группа в этом зловещем логове.

Вероятно, правильно отмечает сотрудник Национального архива РС(Я): «31 марта 1887 г. староста III-го Жексогонского родового управления Нестор Слепцов [родственник пока ещё не родившегося якутского беллетриста П.Слепцова-Ойуунского? -прим. В.С.] отправляет в Батурусскую инородческую управу донесение с грифом «секретно» о том, что «государственный преступник В. Трощанский прибыл и водворён в наслег с учреждением за ним должного надзора» [Захарова А. «Прибыл и водворён в наслег» // СЯ, 31.11.90г.]. Самоочевидно, что Трощанский, общаясь с другими ссыльнопоселенцами сумел сориентироваться на местности и «неожиданно» воспылал желанием «заняться земледельческими трудом», живя на 12 рублях казённого пособия (7 руб. - жене, 5 руб - себе).

Самым любопытным моментом пребывания Трощанского в указанном месте является его сожительство с местной вдовушкой Авдотьей Филатовой и её отпрыском. Более того, «родовая община выделила Трощанскому корову, коня и сенокосный луг» [СЯ, 31.11.90 г.]. Сюжет пасторальный и даже мелодраматический - почти как в любовном треугольнике, описанном в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Дело в том, что нежданно в Черкёх в 1889 г. к Трощанскому прибыла с «материка» законная супруга - Екатерина Козлова-Янковская с их общим сыном Виктором. Екатерине Карловне несказанно понравилась новая возлюбленная своего мужа Авдотьюшка, но решительно не понравился сам Черкёх. В самом деле, как может жить дворянка в столь экзотических, если не скотских, условиях земляной юрты? Она, руководствуясь теорией «разумного эгоизма», поселилась в Якутске, мотивируя тем, что их общий с Трощанским законнорожденный сын Виктор должен учился в Якутском реальном училище. Все были несказанно рады найденному счастливому решению, т.к. сие не противоречило философскому нигилизму, исповедуемому народнической общиной просвещенных таттинских многожёнцев. Будучи вольнодумцами до мозга костей, они абсолютно не испытывали никаких нравственных комплексов по поводу таинства церковного брака.

Многие бывшие преступники стали искать применения своих сил и способностей на чужбине - в постылой Якутии. Природа заложила в ссыльнопоселенцев незаурядные природные качества, ранее не реализованные таланты и познания. Именно в условиях Якутии эти способности получили наивысший расцвет. Разумеется, кто-то из ссыльнопоселенцев деградировал, кто-то застрелился, кто-то повесился, кто-то спился. Однако многие нашли применение своим талантам именно в Якутии. С голоду не умирали. Занимались земледелием, торговлей, золотодобычей. Даже продавали хлеб. Многие стали писателями, крупными учёными, исследователями, общественными и политическими деятелями. Необходимо отметить, что именно Бутурусский улус стал инкубатором ссыльно-поселенных этнологов, филологов, религиоведов. Трощанский был одним из самых вдумчивых и авторитетнейших членов ссыльно-поселенной внештатной общины Восточно-Сибирского Отделения Императорского Русского Географического Общества. С ним общались такие государственные преступники как Э.К. Пекарский, В.М. Ионов, П.А. Алексеев, Н.А. Виташевский, И.И. Майнов, М.А. Натансон, В.Л. Серошевский, С.В. Ястремский, Н.С. Тютчев (прибыл в 1883 г.), В.Г. Короленко и др.

Как верно отмечает известный якутский историк-краевед Модест Алексеевич Кротов, «Живя в улусе, помимо обычных работ земледельческого характера, Трощанский собирал материалы по исследованию верований якутов. Наиболее известен его труд «Эволюция чёрной веры (шаманизма) у якутов»; до самого последнего времени остающейся наиболее полной и добросовестной работой в этой области [Дело 52; Источник: Якутская ссылка 70-80 гг. Историч. очерк по неизданным архивным материалам / под рук. и с предисл. Вл.Виленского-Сибирякова. М., 1925 г. Кн. 1. М.: Главлит №35753. Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Историко-рев. библ. журн. «Каторга и ссылка].

Рукопись же свою «Чёрная вера» Трощанский завершил в 25 декабря 1895 г. Пока шли переговоры об издании, консультации с коллегами Э.К. Пекарским и В.М. Ионовым, автор продолжал дорабатывать другие свои исследования на протяжении 1896-97 гг., считая для себя приоритетным первоначально опубликовать «ОпытЪ систематической программы для собиранiя сведенiй о дохристiанскихЪ верованiяхЪ якутовЪ» (Казань, 1897), «Наброски о якутах Якутского округа» (Казань 1911). В 1898 г. (т.е. через три года), не успев дополнить и набело переписать рукопись «Чёрной веры», Трощанский скончался. Его знаменитая, но и доселе незаслуженно игнорируемая местными историками, монография «Чёрная вера» увидела свет лишь в 1902г. (т.е. посмертно). Как ясно сказано в предисловии к «Чёрной вере» (автор предисловия - Н.Ф. Катанов): «рукопись неоднократно была проредактирована Э.К. Пекарским, который при редактировании был очень осторожен, делая поправки лишь в тех случаях, в которых автор привык полагаться на него, г. Пекарского. Перед отсылкою рукописи ко мне Э.К. Пекарский счёл нужным ещё раз внимательно просмотреть её. Для указания, какие выноски принадлежат автору и какие редактору (т.е. Э.К. Пекарскому), г. Пекарский все свои выноски обозначил звёздочками, а авторскiя - цыфрами».

Данная цитата решительно отбрасывает все двусмысленности и подозрения в научной недобросовестности, но лишь подтверждает тот самоочевидный факт, что сам-то Эдуард Пекарский, человек редчайшего благородства и порядочности, никак не мог претендовать на гадкую роль плагиатора, на кою фактически намекает Г.В. Ксенофонтов.

Кстати, неприязнь Г.В. Ксенофонтова к В.Ф. Трощанскому обусловлена рядом обстоятельств. Наверное, первый считал себя более эрудированным в вопросах шаманизма. Однажды, Ксенофонтов, будучи председателем якутской уездной управы, используя своё служебное положение, осмелился вызвать по повестке одного из тунгусских шаманов прямо к себе в кабинет. Шаман явился к нему: «В чём я провинился, господин начальник?». Начальник успокоил: «Я вызвал тебя не по судебным делам, а чтобы ты мне рассказал о мире шаманов». Любопытство этнолога-юриста было удовлетворено. Однако в наказание за дерзость он был награждён «шаманской болезнью» (легкой формой шизофрении). Вся жизнь (как личная, так и общественная) у Г.В. Ксенофонтова пошла наперекосяк. Очень мало известно о его странных экспедициях на Север Якутии в 1923-24, 1925-26 гг. Его подозрительные разъезды в период гражданской войны объяснялись вовсе не столь желанием «заняться сбором этнографический и фольклорных материалов», сколь стремлением затаиться от Советской власти, отсидеться. Не случайно, возвращался он из последней экспедиции не через Якутск, а окольными путями - через Новотураханск, Красноярск, Хакассию и Бурятию. С первой женой он развёлся. Книга его «Ураангхай-сахалар» была сожжена в 1937 г. Брат его Павел расстрелян за безумную сепаратистскую авантюру - т.н. ксенофонтовщину. Да и самому ему, тайному федералисту, не удалось схорониться в подмосковном Димитрове: 28 августа 1938 г. военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к высшей мере наказания.

Для Трощанского якутские верования являлись языческими. Вслед за российским этнологом Д. Банзаровым, он называет определенный слой в язычестве «чёрной верой», т.е. верой игнорирующей потусторонний (трансцендентальный) мир божественного. Он отмечает: «Основой для зарождения у якутов религиозных верований служит реальный видимый мир». Этот видимый мир нафарширован всевозможными добрыми и злыми духами. Например, «духа огня некоторые якуты признали злым духом, т.к. он причиняет страдания, различные несчастья и даже смерть, а другими называют его добрым духом ввиду того, что он спасает их от зимнего холода и варит им пищу. Таким образом, дух огня у якутов имеет двойственный характер».

Согласно Трощанскому, «верования якутов изменялись в высшей степени своеобразно, так что в своей основе более приближаются к верованиям иезидов, поклонников дьявола… Верховное божество якутов, Юрюн айы Тойон, остаётся безучастным к судьбе людей, и с его именем, как и с именем какого бы то ни было божества якутов, не связано никакого представления о нравственных требованиях, - этическая сторона в верованиях якутов совершенно отсутствует». «Что касается до Неба, то оно утратило у якутов значение божества, а Солнце, обратившись в Юрюн айы Тойон, совсем забыто как божество». «Юрюн айы Тойон утратил всякую возможность фактически обнаруживать вмешательство в жизнь человека, и потому он представлялся устранившимся от дел мира сего, и оказывающим только общее влияние на плодородие, совсем не интересуясь судьбою людей.

Весьма естественно, что якуты, не найдя поддержки против бед-несчастий, обратили всё внимание на источники бед-несчастий, на абаасыларов, стараясь так или иначе парализовать их вредную деятельность». «Якуты до того были поглощены частными и многообразными случаями несчастий, что их мысль рассыпалась по разным направлениям, всецело отдаваясь анализу частностей и не восходя к их синтезу, - вот почему начавшийся процесс воплощения в Улуу Тойона [лидера нижнего мира] вредной творческой деятельности природы не достиг развития. Замечательно, что лично Улуу Тойон не наносит вреда людям, а, наоборот, приносит им даже пользу». «В якутских верованиях мы не находим и намёка на вражду айыы и абаасы, потому что у якутов нет никаких моральных принципов, они не возвысились до абстрактной идеи добра и зла, а тем более до их антагонизма». «Если бы дальнейшая эволюция религиозных верований якутов не была прервана, то весьма вероятно, Улуу Тойон обратился бы в Верховное божество…».

«Шаман по-якутски - ойуун». «О якутских белых шаманах почти ничего не известно». «Деление шаманов на белых и чёрных, вытекающей из главной основы верований шаманистов должно иметь место». «То обстоятельство, что у якутов не выработалось культа предков, находится в прямой зависимости от того, что культ Чёрного бога вытеснил культ Белого бога». «Когда кто-нибудь умрёт от колдовства шамана, то якуты говорят, что его «съел» шаман. Сопоставляя это с существованием у якутов человеческих жертвоприношений и людоедства, можно думать, что шаман действительно ел часть человеческой жертвы».

Как бы мы ни относились к вышеприведённым, почти анекдотическим, нелепым высказываниям В.Ф. Трощанского, его трактат «Чёрная вера» - весьма занимательный источник, достойный того, чтобы его переопубликовать. Если, например, признать концепцию этногенеза якутов, на которой авторитетно настаивает российский этнолог Семён Иванович Николаев-Сомоготто, то можно сделать вывод, что не только Трощанский и его коллеги, но и многие современные исследователи введены в великое заблуждение. Будучи одним из самых молодых в мире этносов, сформировавшись из полиэтнического субстрата лишь в XVII веке, этот народ к собственно к шаманизму имеет косвенное, вторичное отношение. Древние истоки шаманизма в Якутии отрицать невозможно. Однако подлинный источник шаманизма - языческое наследие не якутов, а малых народов Севера. Собственно же деление шаманизма на «чёрный» и «белый» - выдумка последующих интерпретаторов, а также бесспорное влияние на восприятие шаманизма и шаманистов со стороны христианства. Православные священнослужители одевались в «белые одежды» во время проведения литургии. Их-то некритически и стала называть народная молва «белыми шаманами». Дальнейшая традиция деления шаманов на «чёрных» и «белых», обусловливалась также и межэтническими спорами о том, «какой шаман сильнее?». «Белым» шаманом называли, разумеется, «своего» шамана, а не «чужого», не иноплеменного. Общеизвестна также убеждённость представителей сибирских палеоазиатов в том, что именно их шаманы, а не якутские псевдо-шаманы, т.е. не самозванные, самодеятельные «артисты»-алгысчиты являются настоящими. В этом смысле можно утверждать, что вся апологетика «якутского» шаманизма (включая также и олонхо) - это творческий плагиат у малых народов Севера.

Помимо «Чёрной веры» заслуживают переопубликования и другие работы Трощанского:

- Материалы по этнографии якутов Якутской области: Одежда, посуда, утварь // Изв. / ВСОИРГО. - 1886-1888. - Ч. 1. - 1886. - Т. 17, вып. 1, 2; Ч. 2-3. - 1888. - Т. 18. - С. 1-43. 01 372.

- Опыт систематической программы для собирания сведений о дохристианских верованиях якутов // Живая старина. - 1911. - Вып. 2. - С. 247-292. - Библиогр.: с. 292 (15 назв.). 0867.

- Якуты в их домашней обстановке: Этнограф. очерк. В 2-х ч. / Подготовлен к печати и авт. предисл. Э.К. Пекарский // Живая старина. 1908. - Спб., 1909. - Вып. 3, Отд. 1. - С. 332-346; Вып. 4, отд. 1. - С. 435-478. 1864.

- Наброски о якутах Якутского округа: [Одежда, жилище, мебель, кузнечное дело] / Под ред. Э.К. Пекарского // Известия о-ва археологии, истории и этнографии при Казан. ун-те. - 1911. - Т. 27. - Отдельный оттиск. - С. 1-144. к.25 712-к.25 714, к.37 223.

Издание всех работ Василия Филипповича Трощанского в отдельном юбилейном сборнике необходимо также и потому, что в мае 2005 г. вся Якутия будет торжественно отмечать 190-летие со дня рождения этого первого в истории Якутии крупного религиоведа, исследователя шаманизма.

Негативное и заведомо предвзятое отношение к этнологическому и религиоведческому наследию Трощанского вполне объясняется «грозным», «пугающим» названием - «Чёрная вера». Однако при внимательном прочтении выясняется, что содержание книжки весьма безобидно и, в перспективе, может стать хорошим объектом для конструктивной критики. Тем более, что уровень религиоведческих исследований у нас в Якутии до сих пор остаётся чрезвычайно низким, наивным и политизированным.

Историк Охлопков Василий Егорович отмечал: «В.Ф. Трощанский с 1886 г. прожил совместно с бедными якутами в Ботурусском улусе, больше всего с бедняком И. Филатовым (Джюлэй). Как современник и сострадалец он с глубоким сочувствием пишет, что «якут, его жена, его престарелые родители, его скот, его собака и кошка живут впроголодь изо дня в день всю жизнь и только изредка насыщаются до отвалу; и можно с уверенностью сказать, что даже мыши в юрте живут голодом, т.к. поживиться у хозяина нечем. Это страна систематического голодания» [Трощанский В.Ф. Наброски о якутах Якутского округа. Казань. 1911, с.17; Охлопков В.Е. История политической ссылки в Якутии. Книга 1-я (1825-1895). Якутск, 1982, с.24].

Скончался Василий Филиппович Трощанский 27 января 1898 г., т.е. в возрасте 52-х лет на руках своего друга-сокурсника по Санкт-Петербургскому технологическому институту - Всеволода Михайловича Ионова [кстати, дочь последнего стала 2-й женой небезызвестного Авксентия Мординова - 1-го ректора Якутского госуниверситета]. Вроде бы, смерть Трощанского произошла близ речушки Татта в урочище Тарагай Уоннора, в местечке Ыарга. Впрочем, может, доподлинное место смерти - очередная легенда местных краеведов, пытающихся заманить редких туристов? В селении Черчёх до сих пор существует неопрятная улица имени Трощанского, на которой стоит дом №2 - неказистое в архитектурном отношении здание Музея политической ссылки. Недалеко от этого центра «духовности» - жалкая хибара-полуземлянка, где скромно проживал изгнанник. Близ этого места, на территории Николаевской церкви лишь в 1969 г. над могилой Трощанского (его ли на самом деле могила?) сооружён памятник из железобетона - воплощение великой антихудожественной силы. Кстати, сам Трощанский пережил шефа жандармов Мезенцева лишь на 1,5 года. Хочется верить, что к убийству пятидесятилетнего генерала он, этот «троглодит», не имел прямого отношения…

После смерти своего супруга, дождавшись навигации, обзаведясь разрешительными бумагами и паспортом, г-жа Екатерина Янковская-Трощанская, убыла с сыном в г. Жиздру. Её последующая судьба (как впрочем и судьба Трощанского, его политическая и научная биография) никогда в деталях не интересовала местных историков и обществоведов. В ответ на «Чёрную веру» они заплатили ему чёрной же неблагодарностью. Якутия, в которой иногда проводятся помпезные съезды т.н. «шаманизма» и «духовности», так и осталась страной духовного голода. Повинна в этом не только грызущая критика мышей…

Виктор СКРИПИН

[Трощанский - террорист-троглодит // «МК в Якутии», №18(248), 05-12.05.04, с.20.].